Эта календарная дата сравнительно молодая – она внесена в реестр ООН в 2013 году и преследует великую цель – регулярно напоминать людям, насколько хрупка наша природа, её обитатели и чем чревато их уничтожение. Это и стало темой нашей беседы с заведующим лабораторией биоценологии и охотоведения Института зоологии РК Константином Плаховым.

– Константин Николаевич, не секрет, что состояние дикой природы Казахстана у многих специалистов вызывает тревогу. Как бы Вы его оценили, если использовать при этом шкалу школьных отметок?

– Вряд ли правомерно использовать общую шкалу оценки для всей республики, это как средняя температура по больнице. Ведь природа – громаднейший конгломерат всего живого: от прос­тейших до животных, растений и грибов. Причём совокупность всего живого использует для своего существования неживой компонент – воздух, климат, ландшафт, почвы. Поэтому я бы разделил Ваш вопрос на две составляющие.

Непосредственно за состояние дикой природы Казахстана с учетом сохранившихся местами участков, почти нетронутых деятельностью человека, я бы поставил 4 по 10-балльной шкале. А вот наше отношение к доставшимся нам природным богатствам больше одного балла не заслуживает.

– Хотя Всевышний наградил Казахстан огромными природными богатствами...

– Безусловно, кроме уникальных ландшафтов, флора Казахстана по ряду оценок включает более 13 тысяч видов растений, около 5 000 грибов, 485 лишайников, более 2 000 водорослей, около 500 мохообразных. Причём растительность Казахстана очень разнообразна. У нас находятся уникальные природные комплексы – сосновые боры на песках (Ара- и Аман-Карагай, Наурзум); лесные и степные комплексы низкогорий Центрального Казахстана; оригинальные по флористической композиции пус­тынные сообщества Бетпак-Дала, Южного Прибалхашья, Илийской котловины; набор лес­ных, кустарниковых и степных сообществ Южного Алтая, Калбинских гор и Тарбагатая, среднегорий Джунгарского Алатау и Тянь-Шаня с хвойными еловыми лесами и фрагментами яблоневых лесов; водно-болотные экосистемы низовьев Урала, Торгайской ложбины, озер Тенгиз, Алаколь; пойменные леса (тугаи) Сырдарьи, Или, Чарына.

Да и фауна Казахстана представлена многообразием видов, как строго охраняемых, так и широко используемых в промысловых и хозяйственных целях. Здесь достоверно отмечено 846 видов животных, птиц – 499, пресмыкаю­щихся – 51, земноводных – 11, рыб – 104 и круглоротых – 3 вида.

Плюс к этому в Казахстане оби­тают не менее 60 тысяч видов насекомых, одних только жуков не менее 10 тысяч видов!

Мы видим также, что процессы эволюции продолжаются прежде всего под воздействием происходящих климатических изменений, причём идут они с разной скорос­тью. Просто их продолжительность исчисляется столетиями. К ним присоединяются геологические процессы (поднятие или разрушение гор, опустынивание), продолжительность которых исчисляется тысячелетиями. А также процессы меньшего масшта­ба, воздействующие на среду обитания, – таяние ледников, засоление пустынных почв и другие.

– Понятно, что всех прежде всего интересует воздействие человеческой цивилизации на окружающую среду, которое нельзя назвать естественным.

– По воздействию на природу антропогенный фактор уже давно сравним с геологическим – самым мощным, но значительно опередил его в скорости. В итоге это лишает возможности адаптироваться или сменить место обитания растений и животных, тем самым обрекая их на вымирание.

– Значит, принцип мирного сосуществования с природой до сих пор относится скорее к несбыточным мечтам?

– Да, пока он слишком медленно усваивается обществом. Как правило, это если и приходит, то лишь после череды экологических происшествий или даже катастроф. Ярким примером такого отношения служит ситуация с сайгаками – строили автомобильные и железные дороги, не задумываясь, а ведь они пересекают миграционные пути этого вида. Раздавали в аренду земельные участки непосредственно в мес­тах обитания сайгаков, приватизировали водопои, наращивали поголовье скота, вели разработку полезных ископаемых... А когда численность их резко сократилась, стали поспешно её восстанавливать. И что получилось в итоге? Когда сайгаки вернулись на свои традиционные места оби­тания, то сразу оказались чуть ли не врагами общества, причиной социальной напряженности на местах. Появились даже радикальные суждения: «Забирайте своих сайгаков – это наша земля». А ведь сайгаки появились на этой земле намного раньше нас, людей!

Другим примером может быть развитие такого мегаполиса, как Алматы. Особенности его застройки таковы, что постоянное расширение по периметру приводит к «включению» в его состав мест обитания диких животных. В итоге территорию города сейчас делят с людьми около 40 видов млекопитающих и более двухсот видов птиц, не считая представителей других классов животных, а также растений. И с этим надо считаться, ведь, кроме того что им надо чем-то питаться, нужны укрытия, многие из них могут быть распространителями целого ряда инфекционных заболеваний, включая и самые опасные для человека.

– В таком случае часто ли пополняется Красная книга Казахстана?

– В перечень редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных, утверждаемый Правительством РК, включены: млекопитающие – 40 видов, птицы – 57, пресмыкающиеся – 10, земноводные – 3, рыбы – 18, кольчатые черви – 2, моллюски – 6, ракообразные – 1, паукообразные – 2 и насекомые – 85 видов.

Последнее издание Красной книги Казахстана, четвертое по счету и базирующееся на этом списке, было опубликовано в 2012 году. Сейчас списки редких видов нуждаются в пересмотре с использованием современных стандартов. Кстати, за последние годы к этому списку добавили ещё четыре вида млекопитающих – каспийского тюленя, лошадь Пржевальского, тигра и переднеазиатского леопарда.

– А кого из представителей животного мира мы уже потеряли и кто сейчас на грани вымирания?

– Из крупных видов за прошлое столетие с территории Казахстана исчезли туранский тигр, закас­пийский гепард, казахстанский кулан. Из глобально угрожаемых – шесть видов рыб, три вида птиц, два вида млекопитающих и один вид моллюсков.

При этом хочу отметить, что глобально угрожаемых видов, то есть стоящих на грани вымирания – семиреченского лягушкозуба, кречетки и сайгака, – в Казахстане обитает до 90% их мировых популяций, что налагает на страну особую ответственность за их сохранение.

– Спасут ли заповедники и заказники дикую природу?

– Конечно, проще сказать: вот соз­дадим множество заповедников, национальных парков и других категорий особо охраняемых природных территорий, и проблема будет решена. Но это далеко не так. Сами по себе они не могут решить все проблемы, связанные с охраной окружающей среды. Это нечто напоминающее построение социализма в отдельно взятой стране. В мировой практике считается, что никакие, даже самые лучшие решения и законы, направленные на охрану и восстановление природы, пусть даже подкрепленные самым большим финансированием, не дадут нужного эффекта, если не будут поддержаны обществом. Это обязательное условие!

Все природные ресурсы – это и наша среда обитания. Это как дом – можно стульями топить печку, грязь заметать по углам, мусор не выносить годами и жить в такой обстановке. Но можно и иначе. Выбор за нами.

– Мы можем восполнять, например, рыбные запасы или выращивать редкие растения, тем самым увеличивая их чис­ленность. А как быть с дикими животными?

– Аналогично, то есть мы можем заниматься разведением дичи как для обогащения фауны, так и для получения мясо-дичной продукции. Кстати сказать, сейчас готовятся соответствующие дополнения в законодательство в области охраны, воспроизводства и использования животного мира. Тем более что у нас есть масса положительных примеров на этот счёт из стран Евросоюза.

– В одном из рассказов фантаста Рэя Брэдбери герой случайно наступает на бабочку, и это в будущем меняет картину мира. Как, по-Вашему, это чистая фантазия или гибель отдельных представителей дикой природы действительно влияет на развитие цивилизации? Ведь вымерли же когда-то динозавры и мамонты, и человечество продолжает спокойно без них жить...

– Полагаю, что Брэдбери был недалек от истины. Просто, имея дело с процессами, протекающими в природе, мы не можем повернуть их вспять, вернуться в исходную точку и посмотреть, что будет при других условиях. Мы не знаем, какие последствия на самом деле были для нашего общества после вымирания мамонтов, шерстистых носорогов, исполинских оленей. Может, если бы они сохранились, у нас были бы домашние животные крупных размеров? Или, наоборот, людям бы стало намного труднее выживать, останься в природе пещерные медведи, львы или саб­лезубые тигры? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ.

– Когда-то человек тоже был частью дикой природы, в которой у него была своя ниша. «Оцивилизовываясь», он стал её врагом. Почему до сих пор продолжается эта вечная война, причём не на жизнь, а на смерть?

– Я тоже много думал над этим – почему в отношениях с природой мы так резко поглупели? У нас есть умные дома, умные вещи, но при этом мы перестаем пользоваться своим умом и знаниями, накопленными человечеством в целом и нашими предками в частности. Этот процесс идёт уже не первое десятилетие и не только в нашей стране. Я считаю, что понимание природных процессов должно строиться на энциклопедических знаниях, узкие специализации не позволяют достичь такого уровня.

– Константин Николаевич, а вот если бы у Вас были неогра­ниченные возможности изменить положение дел в сфере отношений человека и дикой природы, что бы Вы сделали?

– Как реалист, я не вижу таких возможностей для одного человека, какой бы он ни был. Инерция общества не даст ему реализовать эти стремления. Но я знаю, что у самого нашего общества есть такие, практически неограниченные возможности улучшить нашу жизнь и наше взаимодейст­вие с природой. Для этого надо совсем немного – чтобы каждый постарался, ведь это касается не только нас, учёных, чиновников соответствующих ведомств и энтузиастов-общественников, но и всех нас. От этого зависит наше будущее и будущее наших потомков.