«НИ ОДНА ЖЕНЩИНА НЕ ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ В БЕЗОПАСНОСТИ»

Одним из громких кейсов в Казахстане стало увольнение преподавателя НАО «Медицинский университет Астана» после заявления студентки о домогательстве. Девушка поделилась с подписчиками в Instagram’е, что 17 ноября 2023 года «подверглась сексуализированному домогательству и принуждению к половому сношению» со стороны профессора университета. Преподаватель, по её словам, ощупывал студентке низ живота, а после стал мять ей грудь. Профессор объяснил, что так он «проводил осмотр».

Сотрудники управления полиции столичного района Сарыарка сначала заявили, что «по результатам рассмотрения материала принято решение списать дело в номенклатуру как не подтвердившееся». Но после общественного резонанса и аудиодоказательства полиция всё же завела дело по статье 121 Уголовного кодекса — «Насильственные действия сексуального характера». А в университете заявили, что преподаватель снят с должности, потому что «комиссия выявила ряд нарушений этического кодекса и кодекса об академической политике».

После всего, что пережила девушка, в Казнете она сама подверглась виктимблейбингу — широко распространённому в Казахстане явлению, когда общество осуждает саму жертву.

«Я плачу каждую ночь с того дня и не могу успокоиться. Просыпаюсь среди ночи, переживаю этот момент сотни раз. Я хочу отрезать себе грудь. Я чувствую себя ужасно грязной, так меня ещё и хейтят в Сети», — рассказала студентка.

После этого о своём опыте харассмента на рабочем месте рассказала и поддержала коллегу врач-резидент Ботагоз Каукенова. Девушка заявила, что в казахстанском медицинском сообществе домогательства со стороны мужчин, которые стоят выше в иерархии, к сожалению, стали нормой.

«Год назад в обед рабочего дня я в резидентской печатала истории, со мной была ещё девушка. Один из хирургов, я его плохо знала, пересекались с ним только в ординаторской, был пьян и зашёл к нам. И стал говорить, что знает, что я люблю жёстко, что хочет меня здесь и сейчас. Мы сидели просто напряжённые и не знали, что делать. Потом он подошёл сзади, стал меня нюхать. Хорошо, в этот момент зашёл другой его коллега, и мы встали и вышли в коридор. Девушка, которая со мной была, рассказала, что он постоянно так себя ведёт с медсёстрами.

Я долго думала, что делать. Хотела просто с ним поговорить о том, что это неприемлемо, но он такой человек, который бы всё равно меня не услышал. Думала, пойти к руководству по хирургии и рассказать об этом и потребовать провести среди сотрудников курс sexual harassment. Был ещё вариант рассказать об этом в социальных сетях. Но я так ничего и не сделала и виню себя в этом до сих пор, и стыдно за это», — рассказала Азаттыку Ботагоз Каукенова.

Медработница считает, что вероятность того, что каждая женщина-врач имеет не одну историю о недопустимом поведении мужчин на работе, очень велика. Говорить об этом не принято, так как это чревато проблемами в учёбе или на рабочем месте.

«Речь не только о физическом насилии, распускании рук или изнасиловании. Это тоже происходит. Но нужно подчеркнуть, что сексуализированное насилие на рабочем месте — это не только физический контакт, но и вербальный или даже визуальный харассмент.

Медицинская сфера в этом не уникальна. Это реальность множества женщин в разных сферах. Студентку сейчас обвиняют в том, что она решилась рассказать то, о чём молчат многие. Не могу представить, сколько должно быть смелости, чтобы это сделать. Я вижу, как ей пишут гадости, но тем, кто ей не верит, хочется сказать, что количество ложных донесений по обвинениям в сексуализированном насилии колеблется в пределах 2–10 процентов. Я читала отчёт, где проанализировали данные за 10 лет. И из них ложных донесений было 5,9 процента. То есть это чрезвычайно редко. Наверное, сложно поверить жертве, потому что страшно представить, что любой может оказаться на её месте с очень большой вероятностью», — говорит Каукенова.

Слова врача подтверждает член Региональной сети организаций гражданского общества Центральной Азии по искоренению гендерного насилия «Луч света» Нуржамал Иминова. Общественница считает, что ни одна женщина в Казахстане не чувствует себя в безопасности. Об этом Иминова заявила в пресс-центре Казахстанского международного бюро по правам человека на пресс-конференции по делу об убийстве Салтанат Нукеновой.

«Сегодня ни одна женщина не чувствует себя в безопасности. Будь это в стенах родного дома, на работе, в транспорте, в учебных заведениях и общественных пространствах. Наша система ценностей не отражает ценности гендерного равенства и нулевой терпимости к насилию. Эта система ценностей закладывается в раннем детстве. Учебные заведения не акцентируют должного внимания на развитии культуры толерантности, равенства и диалога», — сказала Нуржамал Иминова.

Общественница уверена, что культура нулевой терпимости к насилию начинается с законодательного уровня. Нынешний мягкий закон в отношении насильника или его неисполнение даёт чувство безнаказанности потенциальным преступникам, искажает систему прав и влечёт за собой более серьёзные последствия, чем абьюз.

«ПРОЙТИ МИМО — ЭТО МОРАЛЬНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ»

Казахстанка из Павлодара Динара Канжагалинова учится в итальянском городе Турине. 20 ноября девушка вышла на парад против насилия над женщинами, который проходил в Италии. В руках она держала плакат, на котором были изображения Салтанат Нукеновой и подозреваемого в её убийстве. Практически одновременно с убийством Нукеновой в одном из регионов Италии была зверски убита 22-летняя студентка Джулия Чеккеттин. В её убийстве обвиняется бойфренд Джулии. Правительство Италии молниеносно отреагировало на трагедию и одобрило законопроект об усилении мер по защите женщин. Министерство образования Италии призвало учебные заведения почтить память девушки минутой молчания.

«На почту от университета я получила письмо, где было сказано, что в Италии была чудовищно убита девушка, её тело было найдено в овраге. На следующий день после того, как стало известно, что произошло с Джулией, на лекциях преподаватели стали говорить об этом, обсуждать проблему, и было принято не молчать, а напротив, говорить о проблеме, пикетировать и демонстрировать свою позицию. Я хотела внести свой вклад в борьбу с проблемой насилия над женщинами. И, как гражданка Казахстана, я не могла игнорировать, что происходит в родной стране. Наверное, пройти мимо и не поддержать жертв — это моральное преступление», — рассказала Азаттыку Динара Канжагалинова.

В Италии, согласно данным МВД страны, в 2023 году убиты более 100 женщин, в Казахстане — более 400 женщин.

Казахстанская студентка факультета международного сотрудничества считает, что в Европе сексизм и патриархальные устои тоже всё ещё имеют место, но в сравнении с Казахстаном разница ощущается — в первую очередь в реакции общества и правительства.

Убийство Джулии потрясло общественность, и по делу высказались первые лица страны, политики просили прощения у женщин от лица мужчин. Премьер-министр Джорджа Мелони объявила усиление мер в защиту женщин, и по всей стране началась информационная кампания, а в университетах создали серию лекций, где говорят о борьбе против насилия над женщинами.

«В Казахстане противоположная ситуация. Да, в социальных сетях многие высказались, СМИ активно пишут о насилии, но от властей было лишь обращение президента о том, что дело взято на контроль. Мы все едины в этой проблеме, и наша задача как общества — показывать свою позицию, чтобы было меньше шансов замять это дело», — считает Динара.

«НИ ОДНА ИЗ ПРИЧИН НЕ МОЖЕТ СЛУЖИТЬ ОПРАВДАНИЕМ НАРУШЕНИЯ ПРАВ ЖЕНЩИН»

Основные слова виктимблейминга — «сама спровоцировала», «терпела издевательства и не ушла, значит, всё устраивает», «почему раньше молчала». Жертве ставят в укор, что она не защитилась должным образом, не вырвалась, не сопротивлялась.

Практикующий психотерапевт, кандидат психологических наук Русана Галимханова объясняет, что происходит с женщиной, подвергшейся насилию.

«В Швеции учёные провели интервью с 298 женщинами, которые пережили насилие не более месяца назад. Опрошенные обращались в центр помощи пострадавшим от изнасилования. Выяснилось, что у 70 процентов женщин при изнасиловании случилось тоническое торможение. Это состояние схожее с параличом, то есть они просто замирали от ужаса. У 48 процентах степень торможения была крайне высокая. Реакция на агрессию чаще — страх и полное остолбенение, и куда реже жертвы могут в момент насилия отвечать насилием. Это объясняется физиологией. Страх — это базисная эмоция, которая помогает всем млекопитающим выживать. С точки зрения физиологии страх — это выброс гормонов. Впадать в ступор в условиях стресса — нормально. Невозможно просто приказать себе вырваться и убежать. Благодаря страху и реакциям на него мы выжили как вид, и ничего с этим не поделать», — рассказала Русана Галимханова.

«Бей, беги или замри» — эволюционный принцип защиты, согласно которому человек в момент опасности на уровне инстинкта решает, что ему предпринять — бороться, убежать или впасть в ступор. Любая из этих трёх реакций — норма, но люди чаще замирают от страха, нежели выбирают сопротивляться или бежать, утверждает психотерапевт.

«В состоянии защитного механизма "замри" активно работает только психика. Если говорить простыми словами, то в этот момент человек считывает происходящее и анализирует, чтобы принять решение, что делать дальше», — говорит Русана Галимханова.

Практически у всех жертв насилия впоследствии развивается депрессия, или они страдают посттравматическим стрессовым расстройством. Принято, что последнее характерно для тех, кто пережил военные действия, но навязчивые тревожные мысли, воспоминания, кошмары во сне могут преследовать каждого, кто пережил травматичный опыт.

«Ко мне нередко обращаются жертвы домашнего насилия, и у многих из них помимо подавленного состояния часто наблюдается выученная беспомощность. Это не болезнь, а состояние, при котором женщина уверена, что у неё не получится вырваться из рук абьюзера. На это есть много причин. Например, неудачная попытка уйти, которая закончилась побоями пуще прежних. Психика запоминает негативный опыт и больше испытывать его не желает. Или, например, жертва уже видела такую же модель отношений в своей семье и считает это нормой. В этом случае недостаточно совета уйти, жертве нужна психологическая помощь. Если я не ошибаюсь, то, по статистике, в среднем женщине, которая терпит абьюз, удается уйти с седьмой-восьмой попытки», — рассказала психотерапевт Галимханова.

Кандидат психологических наук считает, что виктимблейминг серьёзно мешает борьбе с насилием. Ярлыки, которые вешают на пострадавшую, влияют не только на неё, но и на других жертв. Полное отсутствие терпимости к насилию отразится на его количестве.

«Влияние соцсетей сейчас сложно преувеличить. Жертва, которая молчит о побоях, заходит в комментарии под новостью об избиении, изнасиловании или убийстве и читает, как её в лице другой пострадавшей, осуждают. Или приходит к родному человеку пожаловаться, а тот оправдывает насильника. Она продолжит молчать. Но в ситуации с Салтанат произошло чудо, не иначе. Женщины стали говорить, потому что почувствовали маломальскую поддержку от общества. И сейчас критически важно поддерживать каждую из тех, кто набрался смелости говорить», — считает Русана Галимханова.

«Культура виктимблейбинга витает в обществе. Жертву насилия обвиняют в том, что случившееся — это её вина. Не развелась, или, наоборот, попыталась развестись, высказала своё мнение мужу, вышла поздно вечером, надела не ту юбку, не так накрасила губы, — ни одна из причин не может служить оправданием нарушения прав женщин», — объясняет общественница Нуржамал Иминова.

«КАЖДАЯ ТРЕТЬЯ ПОДВЕРГАЕТСЯ НАСИЛИЮ»

Согласно данным Всемирной организации здравоохранения, каждая третья женщина в мире подвергается физическому или сексуализированному насилию со стороны партнёров или других мужчин.

По данным общественника и соавтора доклада «Анализ зарубежного законодательства в сфере противодействия семейно-бытовому насилию» Муслима Хасенова, среди всех категорий уголовных правонарушений в сфере семейно-бытовых отношений наибольшее количество составляют тяжкие преступления — в среднем 322 факта в год.

В 2009 году в Казахстане был принят Закон «О профилактике бытового насилия». Согласно закону, полиция обязана заботиться о пострадавших от домашнего насилия и предоставлять им необходимую поддержку, включая медицинскую и юридическую помощь. Также в законе есть понятия «защитного предписания» и «профилактической беседы».

В 2017 году домашнее насилие в Казахстане декриминализировали. Побои, которые классифицировались как лёгкий ущерб здоровью, из Уголовного кодекса перенесли в Административный. По данным полиции Казахстана, в этом году к административной ответственности за бытовое насилия привлекли более 60 тысяч человек. Больше всего зарегистрировано фактов в Астане — 7,5 тысячи, Жамбылской области — 6790, Алматы — 6780 и Павлодаре — 6,5 тысячи.

В 2020 году общественники добились рассмотрения законопроекта «О противодействии семейно-бытового насилию». Он предусматривал работу с агрессором и механизм для межведомственной координации. Президент общественного фонда «Институт равных прав и равных возможностей в Казахстане» Маргарита Ускембаева на пресс-конференции, посвящённой гибели Салтанат Нукеновой, сообщила, что проект «задвинули в долгий ящик из-за волны хейта, которая оказалась сильнее прогрессивных экспертов».

«С агрессором должны работать специалисты. Сейчас МВД внедряют пилотный проект ODARA по защите женщин, он как раз предусматривает работу абьюзера с психологом. Я против проекта, так как специалистов будут оплачивать налогоплательщики, то есть мы. Суд должен обязать агрессора обратиться к специалисту, но, опять же, кто это будет контролировать? И какие специалисты будут работать с ним? Ведь не всегда уместна помощь психолога, в некоторых случаях необходим психиатр», — убжедена Ускембаева.

С 1 июля в существующий закон внесли поправки. Они позволяют возбуждать дела об административных правонарушениях без заявления потерпевших. По факту совершения бытового насилия для составления протокола теперь достаточно показаний свидетелей, соседей, записей камер видеонаблюдения и видеорегистратора. Исключается возможность примирения сторон, а окончательное решение принимает суд.

Также усилена ответственность за бытовые правонарушения. За четыре последних месяца со дня принятия закона число привлечённых к адмответственности возросло. Если во втором квартале текущего года к ответственности привлечено 7000 человек, то в третьем квартале — 27 тысяч.

Общественники уверены, что ужесточение закона и криминализация насилия — не гарант безопасности женщин, важно качество работы компетентных органов.

«Исполнение существующих законов уже многое бы изменило. Но проблема в том, что компетентные органы не хотят работать. Есть много добросовестных полицейских, которые действительно хотят помочь. Они всегда на связи со мной, просят разместить в кризисный центр жертв бытового насилия. Мы сотрудничаем, и таких сотрудников полиции большинство. Но, например, у нас есть мера защитного предписания, она плохо работает, потому что плохо работает полиция. Чтобы выписать предписание, нужно найти абьюзера, допросить и так далее. Это ответственность и трата времени, не все хотят этим заниматься. Поэтому ответственность органов должна быть предусмотрена законом», — считает Ускембаева.

Общественница согласна с тем, что изменения произойдут, когда первые политические лица страны публично будут проявлять нетерпимость к насилию, говоря о проблеме с трибун.