За плечами этого режиссёра всего две картины – «Курке» и «Айкай». Зато какие! Первая вошла в своё время в шорт-лист «Азиатского Оскара», а « Айкай » укутан престижными кинонаградами, как пуховыми одеялами. Четыре приза, в том числе и Гран-при МКФ « Кино Азии» в Везуле (Франция). Последние из наград – приз за лучший сценарий МКФ ImagineIndia в Испании и приз жюри Бишкекского кинофестиваля.

«Айкай» он посвятил Сатыбал­ды Нарымбетову, режиссёру, который первым в Казахстане поднял тему Семипалатинского полигона на высоком художественном уровне, сняв замечательную ленту «Молитва Лейлы».

– Сакен-ага, чью мастерскую я окончил, благословил меня на режиссуру, – рассказывает Кенжебек. – У меня было желание вслед за учителем продолжить поднятую им тему – о Семипалатинском полигоне, так же, как и он, сделать акцент на человеческих судьбах через призму ядерных испытаний в Казахстане. Если бы в «Айкай» я рассказывал только о полигоне, то это была бы не художественная, а документальная лента.

Сценарий Кенжебек Шайкаков написал сам.

– Про взрывы в Нагасаки и Хиросиме снято очень много картин. У нас, несмотря на то, что тема полигона длинная и долгая – испытания проходили с 1949 по 1989 год, до меня было снято всего два фильма – «Молитва Лейлы» Сатыбалды Нарымбетова и «Подарок Сталину» Рустема Абдрашова, – говорит он. – Мне эта тема стала особенно близка и понятна – моя жена родом из Семипалатинска. Бывая в тех краях, я слышал много рассказов про полигон от живых очевидцев тех событий. Они и легли в основу сценария, где рассказано об одной из тысяч семей Казахстана. Безногий от рождения инвалид Мелис, ползая или передвигаясь на костылях, после смерти жены в одиночку растит 10-летнего сына Жалгаса. А тот, беспечный, как и все дети, радуется, когда недалеко от их села проходят ядерные испытания. «Ура! – кричит он. – Завтра школы не будет!» Раздаются в спокойной сельской тиши и другие крики: радио на уличном столбе орет ура-патриотические песни, военные в день испытаний с громкими криками врываются в аул, сумасшедший односельчанин Омар кричит почти круглые сутки, будто бы предупреждая людей о чем-то…

Актёрский кастинг был нелегким. Многие в съемочной группе были уверены, что передать имеющиеся в картине драматические моменты под силу только профессиональному актёру. Поэтому отсутствие ног у главного героя режиссёр намеревался передать с помощью компьютерной графики.

– Но потом мы поняли, что это не будет соответствовать правде жизни, – говорит он. – Если бы мы это имитировали, то походка и движения героя получились бы неестественными. Однажды на глаза мне попался документальный фильм, рассказывающий о жителе Кармакшинского района Кызылординской области Орымбете Шаймагамбетове. Сейчас ему 40, ноги он потерял, когда попал, в ту пору 20-летний парень, под поезд. Нам показалось, что он очень подошел бы под образ нашего героя. Мы ему позвонили, он принял наше предложение, а потом около месяца получал уроки актёрского мастерства. Дальнейшие события показали, что выбор был правильным: на одном из международных кино­фестивалей он был удостоен приза в номинации «Лучшая мужская роль».

Поиск маленького актёра на роль его сына оказался ещё более трудным. Кастинг-директор картины обошел многие школы Алматы и области, но увы – среди современных мальчишек оказалось очень мало таких, кто в стихии родного языка чувствовал бы себя как рыба в воде.

Арнур Акрам, школьник из посёлка Узынагаш Алматинской области, услышав про кастинг, пришел сам. Прошел его блестяще, но у него был один недостаток – мальчик был старше героя, которого должен был сыграть. Жалгас по сценарию ученик треть­его класса, который собирался вступать в пионеры, а Арнуру на момент съемок было почти 13 лет. Поиски продолжились, однако они ничего не дали. Решено было, уповая на маленький рост, остановиться на Арнуре.

Свою картину Кенжебек Шайкаков снял при поддержке ГЦПНК – Государственного цент­ра поддержки национального кино, согласно тематическому плану Министерства культуры и информации.

– В августе 2021 года исполнилось 30 лет со дня закрытия Семипалатинского ядерного полигона, и моя киногруппа пришла на питчинг с проектом, посвященным этой дате, – рассказывает режиссёр. – Эксперт­ный совет нас поддержал, и в 2022 году мы приступили к съёмкам. В качестве основной локации выбрали село Шынкожа Аягозского района Абайской области. Поехали именно туда, несмотря на то, что денег на картину было выделено немного: съемочная группа состояла из более полусотни человек, а у нас ещё была массовка из местных. И так как «Айкай» – это ретрокартина, то нужны были декорации и световая гамма тех лет, что тоже стоит немалых денег.

Можно было построить декорации и вблизи Алматы, но нам, во-первых, очень хотелось сохранить и атмосферу полигона, и его географию, а Аягозский район был близок к нему – там тоже шла эвакуация жителей во время ядерных испытаний.

Во-вторых, нам нужны были такие локации, которые напоминали бы о событиях накануне закрытия полигона – конца 80-х – начала 90-х. Это было нелегко – сейчас и в тех краях тоже, как и везде, многое изменилось, даже крыши на домах уже другие.

«Айкай», как утверждает режиссёр, стал самой малобюджетной картиной 2022 года. 150 млн тенге для съемок исторического кино, по его словам, очень мало, а его картина была именно такой.

– В тот год от киностудии требовали финансовой устойчивости, а у ТОО «М-BUILD», на базе которого мы снимали свою картину, она была низкой, отсюда и бюджет. Сейчас таких требований, к счастью, нет, – говорит он.

Отличительной особенностью работы Кенжебека Шайкакова является национальный колорит – «Айкай» полностью снят на государственном языке. В Казахстане, напомним, режиссёров, думающих, пишущих и работающих по-казахски, все ещё можно пересчитать на пальцах одной руки. Кенжебек Шайкаков – один из них.

– Сам я родом из маленького аула в Актюбинской области, где даже русский язык преподавали на казахском, – рассказывает режиссёр. – Что касается кино, то традиции Шакена Айманова и Абдуллы Карсакбаева во времена новой казахской волны, несмотря на её прогрессивность, были, к сожалению, прерваны: кино стало сниматься только на русском языке. В 1997 году около десятка казахоязычных ребят, среди них я и Данияр Саламат (обладатель Гран-при Шанхайского кинофестиваля за фильм «Талак». – Ред.), окончили мастерскую Акима Тарази и Сатыбалды Нарымбетова. Но в кино наше поколение пришло не сразу, в те годы в Казахстане снимали по одному-два фильма в год. Данияр свою первую картину, где я сыграл главного героя, снял только в 2005 году. Дебютную картину «Курке» по своему сценарию я снял ещё позже – в 2015 году. Этот фильм вошел в шорт-лист Asia Pacific Screen Awards, который ещё называют «Азиатским Оскаром», а я нынче являюсь членом Академии APSA.

Сейчас вообще многое в мире меняется в лучшую сторону. Хотя, с другой стороны, может, это не мир, а мы сами меняемся. Когда, например, приглашают участвовать в конкурсной программе фестиваля, то всегда спрашивают, какой язык предпочтительнее для выступления со сцены. Когда мы поехали с «Айкай» на МКФ в Бусан (Южная Корея), нам сказали, что есть переводчик с русского на корейский, но если понадобится, найдут и с казахского. Это был первый фестиваль, в котором участвовала моя картина, поэтому я не настаивал. А во Франции, чтобы перевести мой казахский на французский, нашли нашего соотечественника – казаха, проживающего в Бордо.

Кенжебек Шайкаков с го­речью заметил, что, как бы тепло ни встречали казахское кино за границей и как бы бурно ни аплодировали на показах на престижных международных фестивалях, наш собственный зритель ещё не готов к авторскому кино.

– Он вообще только с недавних пор начал ходить в кино, и пока только на комедии, – утверждает режиссёр. – Но в этом есть и положительная сторона: комедии приучили народ смотреть кино в хорошем качестве. Теперь зритель уже не ждёт, когда картины выйдут на ворованных, то есть нелицензионных дисках, а идёт в кинотеатры. Чтобы зритель пошел туда за умным кино, нужно время. Что меня радует, на международном фестивале азиатского кино во французском Везуле первый просмотр

«Айкай» был в 9 утра, второй сеанс – поздним вечером, и оба раза зал был полный. А вот на голливудские фильмы, я заметил, народ там не очень ходит. Дело в том, что в этой стране есть культура просмотров авторского кино, это видно уже по тому, какие вопросы зритель задает после показа на фестивале. Я мечтаю о том, чтобы и наш народ тоже когда-нибудь пошел на умное, заставляющее думать кино.

В Казахстане картину показали только один раз – в сентябре в рамках фестиваля кино «Байконур». Прокат на родине планируется только к концу этого года.

– Так как наша картина фестивальная, то там есть свои требования, – говорит режиссёр. – Некоторые МКФ берут только те фильмы, которые ещё нигде не показывались, другие – те, у которых не было премьеры в своей стране. По этой причине мы два года ездим по фестивалям без проката в собственной стране. К концу года этот двухгодичный срок заканчивается, и мы сразу выйдем в прокат.