Когда мою заметку под названием «Не может быть!» опубликовали, я вдруг занервничал: «Как можно было артиста академического театра назвать секс-символом, да ещё накануне торжественного вечера по случаю его пятидесятилетия?». Наконец, не выдержал, позвонил Куману:

– Ты не обиделся за секс-символа?

– А чего обижаться? Так и было!

И я вспомнил, как в год премьеры киноэпоса «Кыз-Жибек» увидел его в сквере у алматинской консерватории. А рядом находился наш журфак. За Куманом, соблюдая дистанцию и рамки приличия, семенила стайка девушек. Они хихикали и шептались, но подойти и заговорить не решались. Скромные были девушки полвека назад.

Потом я оказался на практике в саркандской районной газете и занесло меня в Покатиловку (с 1993 года она называется Екиаша). Места сказочные, красоты необыкновенной. И среди этой красоты, за чашкой чая с душистым горным мёдом местные жители меня расспрашивали об Алма-Ате и любопытствовали, не знаком ли я часом с Куманом Тастанбековым. Говорили, что он их земляк, что был он «первым парнем на деревне», работал в доме культуры, где ни одно мероприятие не обходилось без него: он и пел замечательно, и играл на гармошке. Я и верил, и не верил: уж очень не совпадал образ сельского гармониста с внешностью столичной кинозвезды.

Через несколько лет, в 1978 году, мы познакомились. Я работал на Казахском радио, где мы придумали цикл постановочных программ-викторин к 60-летию комсомола. Одна из них посвящалась Гани Муратбаеву. И для участия в ней режиссёр Тамара Каменская пригласила Кумана Тастанбекова. Он оказался как нельзя кстати, потому что играл Гани Муратбаева в фильме «Брат мой» и был лауреатом премии Ленинского комсомола Казахстана, которую он получил за главную роль в спектакле по произведению Оралхана Бокеева «Жеребёнок мой».

В перерывах между записями мы много разговаривали. Куман удивился, что я бывал в его Покатиловке и подтвердил факт своего рождения в ней.

Ещё через пару лет в Алматы издавался скромный альманах документальных рассказов о молодых героях нашего времени. По всем параметрам Куман подходил для подробного очерка. И мы снова встретились. Он только что вернулся из длительной поездки по БАМу в составе бригады творческой молодежи. На более-менее обжитых станциях и разъездах по вечерам показывали «Кыз-Жибек». Потом зажигали свет и на импровизированную сцену для встречи с заплаканными зрителями выходил Толеген, живой и невредимый. Особо чувствительные зрительницы приходили смотреть историю любви по нескольку раз. И уже не с пустыми руками: дарили Куману таёжные орехи, варенье из лесных ягод, а одна сердобольная тётенька подарила артисту трёхлитровую банку красной икры. Браконьерской, должно быть. Вот так и случилось, что киноэпос Султан-Ахмета Ходжикова «Кыз-Жибек» стал для дебютировавших Меруерт Утекешевой и Кумана Тастанбекова визитной карточкой на всю жизнь.

К сожалению, у Кумана Нурмагановича не так много ролей в кино. Режиссёры поначалу видели его только в ролях наших современников. В театре имени Ауэзова ему всё -таки повезло больше. На сцене он играл и классических героев в пьесах мирового репертуара, и исторических персонажей, один из них – Чокан Валиханов. В кино же хороши ранние работы: Мух в телефильме «Зима – не полевой сезон», Бахыт в «Необычном дне», художник Сакен в чудесной лирической комедии «Невеста для брата». Приходилось Куману работать и с выдающимися кыргызскими режиссёрами – с Болотбеком Шамшиевым в современной притче «Эхо любви» и с Мэлсом Убукеевым в социальной драме «Провинциальный роман».

В сорок лет Куман Нурмаганович впервые сыграл отрицательную роль – Ералы в истерне Амангельды Тажбаева «Кто ты, всадник?»

В новом веке к Куману пришли и возрастные роли. Пусть небольшие, но довольно колоритные. Он появился в эксцентрической комедии «Алдар-косе», в масштабном историческом фильме «Кочевник» и в байопике «Махамбет».

10 марта могло бы исполниться 79 лет Народному артисту Республики Казахстан Куману Тастанбекову (1945 – 2017).

Иллюстрация на обложке из открытых источников.